Филипп Киркоров принял предложение возглавить национальное жюри России на конкурсе “Евровидение-2009”. Решение практически судьбоносное, потому как в этом году серьезно изменена система голосования на конкурсе.
Если прежде жюри от стран были резервными и сидели в студиях “на всякий случай”, если вдруг произойдет какой-либо сбой в системе зрительского телефонного голосования, то теперь их оценки будут иметь половину веса в тех баллах, которые каждая страна выставляет участникам песенного соревнования. Во главе этой захватывающей процедуры у нас теперь встал фанат и ветеран “Евровидения” Филипп Киркоров.
Очень важно суметь сохранить объективность конкурса
“Евровидение” без Киркорова и впрямь представить было невозможно. Все последние месяцы публика только и гадала, в каком качестве Филипп объявится на “еврогоризонтах” на сей раз – будет ли опять продюсировать какую-нибудь старлетку (или старлета), разродится ли очередным сочинением из-под собственного пера для конкурса?.. Затем оказалось, что Сакис Рувас, его греческий друг и поп-звезда, вновь будет штурмовать Олимп “Евросонга” после “почти победы” в Стамбуле в 2004-м, когда Сакиса на последнем повороте обошли Руслана с Украины и Желько Йоксимович из Сербии. Филипп был, разумеется, тут как тут и чуть ли не стал официальным членом греческой делегации. Кому, как не ему, было помогать своим друзьям на московском песенном ристалище. Однако евросудьбы в последний момент совершили крутой вираж.
Как Филипп будет судить артистов? Что даст новая система голосования “Евровидению”? Как быть с Сакисом Рувасом, поддержка которого противоречит теперь новому статусу Киркорова как председателя национального жюри?
– Я получил приглашение (возглавить национальное жюри) и с удовольствием принял его, – сказал “МК” новоиспеченный председатель. – Думаю, это позволит мне направить других коллег – членов жюри на правильное восприятие конкурса и разобраться в ситуации.
– Они что – такие беспомощные, что их надо направлять?
– Дело в том, что многие окажутся в этой роли (членов жюри) в первый раз и к “Евровидению” раньше почти не имели никакого отношения. А у меня все-таки опыт. Я неоднократно и видел этот конкурс, и участвовал в нем – и как артист, и как советник, и как автор песен, и как продюсер. Принимал самое непосредственное участие в создании нескольких номеров в разные годы и для разных стран. Так что есть опыт и знание критериев, по которым надо оценивать исполнителей и их песни. Поэтому, я думаю, мне и предложили эту миссию.
– Интересно, кто будет под твоим началом?
– А я еще не знаю!
– То есть?!
– По правилам конкурса все члены жюри держатся в строгой тайне. Мы увидимся только на одном из полуфиналов и в финале, когда Россия будет участвовать в голосовании. Это очень правильно. Чтобы не возникало никаких подозрений в сговорах и коррумпированности, ведь конкурс очень серьезный.
– В этом году роль национальных жюри почти сакральна – их оценка имеет половину веса в голосовании стран. Насколько, на твой взгляд, это может повлиять на итоги?
– Очевидно, что это принесет много неожиданных результатов.
– Главный резон Европейского вещательного союза – преодолеть практику т.н. солидарного голосования стран-соседей, ставшую в последние годы большой проблемой конкурса. Национальные жюри в странах, на твой взгляд, и впрямь сумеют быть более объективными?
– Очень важно суметь сохранить объективность конкурса и не удариться теперь из одной крайности в другую, когда на смену солидарным зрительским голосованиям по принципу этнического или географического соседства не пришло бы политически мотивированное голосование со стороны жюри, и разные страны не начали бы сводить друг с другом счеты. Если раньше, например, Россия получала практически гарантированные 12 баллов от Латвии и Эстонии за счет русскоязычных телезрителей, то теперь жюри в этих странах “из принципа” может на нас вообще не обратить никакого внимания.
– Они что – такие вредные, эти прибалты?
– Если в Риге, например, жюри возглавит Раймонд Паулс, то я спокоен и не сомневаюсь, что они будут ставить взвешенные и творчески мотивированные оценки. Но если жюри возглавит, скажем, какой-нибудь политик, да еще радикального склада, вряд ли можно будет рассчитывать на объективность, по крайней мере, по отношению к России.
– А с какой стати жюри песенного конкурса возглавит радикальный политик?
– Правила этого не исключают. В регламенте говорится, что помимо профессиональных музыкантов в жюри могут входить публичные и знаменитые люди, те же политики. Так что состав жюри в этом смысле имеет очень большое значение.
– А если вдруг и в нашем жюри ты обнаружишь каких-нибудь радикалов? Их же у нас тоже пруд пруди…
– Пока я председатель, гарантирую, что ничего подобного быть не может, с кем бы ни пришлось работать. Я буду жестко настаивать исключительно на профессиональном подходе. На первом месте на музыкальном конкурсе должна быть музыка. Я приложу все усилия к тому, чтобы в результатах нашего голосования никакой политической подоплеки не было. Это очень важно! Я верю в светлые идеалы музыки.
– Англичане, кстати, очень агрессивны в своей кампании. Даже у нас некоторые телеканалы настойчиво призывают публику голосовать за Джейд Ивен и всячески спекулируют на встрече композитора ее песни “It’s My Time” Эндрю Ллойда Вебера с Владимиром Путиным в декабре. Это похоже на политическое давление?
– У них действительно очень агрессивная промо-кампания и реклама, причем по всей Европе. Я не ставлю это им в упрек. В меру своих сил, возможностей и фантазии все рекламируют себя накануне конкурса. Я сам раньше занимался промо-кампаниями исполнителей, которым помогал, и знаю, какое это имеет значение. Но дело в том, что, несмотря на такой напор, их песня не вошла в ротацию ни на одной радиостанции класса “А” в Европе.
– Но ведь Эндрю Ллойд Вебер – живая легенда. Не каждый год на “Евровидении” появляются люди такого масштаба.
– Я был и остаюсь поклонником этого гениального музыканта современности. Я исполнял его арии из “Фантома в опере” на концертах. Но нынешнюю его песню для Джейд Ивен не считаю арией победительницы. К сожалению! Она могла бы быть частью какого-нибудь очередного мюзикла, но не более того. Хотя сама певица – экстра-класса!
– Не ревность ли за своего греческого дружка Сакиса Руваса рождает в тебе это плохо скрываемое раздражение по отношению к его конкурентам?
– Мы с Сакисом действительно дружны, и я очень поддерживал его намерение выступить вновь на “Евровидении”, и особенно – коль оно проходит в Москве. Я собирался активно ему помогать всем чем мог. Но теперь, когда я принял бразды правления национальным жюри, по этическим соображениям я не могу больше публично поддерживать его на конкурсе.
По этическим соображениям я не могу больше публично поддерживать Сакиса Руваса на конкурсе
– Но теперь зато его может поддержать наше жюри своими, например, 12 баллами?
– Говорить об этом нет никакого смысла до тех пор, пока не состоялся конкурс. Могу лишь повторить, что наше жюри во главу угла будет ставить только музыку и ее качество.
– Не глупость ли вся эта затея с профессиональными жюри? Ты, например, можешь представить жюри на Кипре, которое не поставит тем же грекам 12 баллов, и наоборот?
– Конечно, как были киприоты с греками братьями навеки, так они ими и останутся. Они не только этнически один народ, но и музыкальный рынок у них общий. В ЕВС это тоже прекрасно понимают и к этой ситуации относятся с достаточной долей иронии. Но традиционное голосование двух отдельных стран друг за друга общей картины на конкурсе не составляет. А сейчас задача – изменить именно массовую тенденцию.
– А мы с Украиной не братья? Хотя в 2005-м безо всяких профжюри совсем не по-братски обменялись тремя-четырьмя баллами друг другу за Подольскую и “Гринджол”, не говоря уже о скандале с Сердючкой, чье “прощание славянки” в Хельсинки выглядело не то что не по-братски, а даже не по-сестрински…
– Я уверен за Россию. Если Светлана Лобода выступит блистательно и хорошо, то Россия объективно поставит высокий балл Украине. Но не уверен за Украину, что она даст заслуженный балл России и Приходько, если мы выступим на высоком уровне.
– А есть основания думать, что Приходько выступит на “высоком уровне”?
– Во всяком случае, певицей занимается один из лучших музыкальных продюсеров и композиторов в стране Константин Меладзе. Давно известен высокий класс его проектов. Веря, как и все, в его признанное мастерство, я, естественно, ожидаю высокого уровня от выступления певицы, которую он продюсирует.
– А лично у тебя есть симпатии, знаешь ли уже, за кого будешь сам голосовать?
– С моей стороны было бы неправильным говорить об этом, раз уж я стал председателем национального жюри. Но могу сказать, что у некоторых музыкантов есть очень интересные, неожиданные решения, оригинальные номера и достойные песни. Могу только сказать, что Патрисия Каас может произвести действительно сильное впечатление на всю Европу, потому что ее песня не просто безупречна в музыкальном смысле, но она совершенно другая на фоне всего остального.
– Все думали на самом деле, что ты продолжишь собственную традицию и напишешь очередную, уже третью песню для кого-нибудь на этом конкурсе…
– Предложений было море – и от разных исполнителей, и от разных стран. И я в принципе мог, но пришлось “самоликвидироваться” именно по той причине, которая и стала предметом нашего сегодняшнего разговора, – председательства в национальном жюри, что исключало какое-либо иное мое участие в нынешнем конкурсе.
– Ну, не последнее “Евровидение”! Ты и впрямь перепробовал, кажется, все возможные “евроипостаси”. Можно ли сказать, что благодаря этой хитрой комбинации ты все-таки осуществил мечту, о которой когда-то говорил, – въехать на “Евровидение” на белом коне?
– Во всяком случае, это очень ответственная миссия, и, если “Евровидение” станет теперь звездным часом для кого-то из тех артистов, которых я буду судить, то, как говорила одна наша общая знакомая, которая поет, – большей награды для себя я и не желаю…
