Пьяное интервью Филиппа Киркорова

Мы встречаемся в одном из самых пафосных мест Москвы — ресторане «Паризьен» на Ленинградке. Стены коридоров здесь завешаны фотографиями политиков, певцов, спортсменов и просто бандитов. Киркоров, к своему же удивлению, здесь впервые — потому и немного опоздал. Пока мы ждали Филиппа Бедросовича, заказали бутылку водки, мясную тарелку, по одному салату и большую порцию рыбы, пишет журнал «Rolling Stone».

Светлана Репина: Вас когда-нибудь пробовали спаивать?

Филипп Киркоров: Жена Игоря Крутого Оля постоянно пытается. Ей так интересно посмотреть, какой я пьяный. Но я, конечно, не такой, как Коля Басков. Колю легко споить, он быстро пьянеет.

С.Р.: А какой вы?

Ф.К.: Я пью либо с большой радости, либо с горя. Но горя в жизни было не очень много, поэтому, когда я пьяный, я становлюсь чересчур веселым. И все пытаются этим воспользоваться.

С.Р.: По какому случаю в первый раз напились?

Ф.К.: В 1988 году, когда мы с Аллой поехали на гастроли в Германию. Я еще тогда был солистом театра. Вот так же, как сейчас с ней ездят всякие Майки Мироненки, раньше ездил я. В общем, приехали в Германию, и там я впервые попытался сделать ей предложение. Она его отвергла, и я с горя наклюкался. Тогда Алле пришлось уже отбиваться руками и ногами. Помню, как она кричала своему тогдашнему мужу Болдину: «Женя, сделай что-нибудь!

При тебе пытаются склеить жену!» Ну он: «Ха-ха, мальчик перепил». Мальчик-то перепил, но идею не оставил. И спустя пять лет добился своего. (Официанту.) Мне из напитков текилу давайте. А устрицы есть? Шесть штук, только пожирнее. И тартар мясной. И борщ давайте, только пожиже! И еще эскарго. (Оглядывается вокруг.) Я люблю такую обстановку, успокаивает. А то у меня сегодня сплошной экшн. С утра зуб мудрости вырвали.

С.Р.: Как-то поздно, мне еще в детстве вырвали.

Ф.К.: Намекаете на мое позднее развитие? А я действительно в детстве задержался. Знаете, я так люблю всякие Диснейленды, аттракционы, карусели! Я, конечно, не Майкл Джексон — детьми не балуюсь, но детские игрушки обожаю. Вот у меня в телефоне есть игра «Змейка», режусь в нее постоянно. И еще люблю, когда падают сверху такие штучки.

Евгений Левкович: Тетрис.

Ф.К.: Да, точно!

Филиппу приносят текилу. Мы наконец разливаем.

Е.Л.: По нашей традиции, с вас первый тост.

Ф.К.: Ой, да чтоб вы все были живы-здоровы.

По 50 грамм

С.Р.: Со стороны вы выглядите человеком без проблем. Вас никогда не терзают сомнения?

Ф.К.: Сейчас иногда бывает. А раньше вообще ничего не тезало. Поэтому я и делал рисковые, почти аферистские проекты, обреченные, казалось бы, на провал. Когда мы зарядили тридцать три концерта подряд в «Октябрьском», все мои знакомые крутили пальцем у виска: что за е* твою мать?! А потом, между прочим, эти концерты вошли в Книгу рекордов Гиннесса. Народ валом шел! И это при том, что на дворе был 1998 год. Дефолт случился в августе, а концерты у нас — в ноябре. Помню, сидим мы с Эммой Васильевной, директором зала, и я ей говорю: «Может, откажемся?» «Нет! — отвечает. — Поздно!» Кстати, Эмма Васильевна — моя крестная мама. Ближе человека у меня сейчас нет.

Е.Л.: Странно. Когда видишь вас в тусовке, вы со всеми обнимаетесь, целуетесь, как будто все вокруг ваши самые близкие друзья.

Ф.К.: Многие и есть друзья. Если я скажу Баскову, что мне плохо, он тут же приедет. Сейчас вот плохо Коле — и я собираюсь к нему, в Испанию.

С.Р.: А есть люди, которых хочется видеть каждый день?

Ф.К.: Нет. Кроме моей собаки — никого.

С.Р.: А какая у вас собака?

Ф.К.: Джек Рассел терьер, как в фильме «Маска». Зовут Покемон.

С.Р.: Вы с ним разговариваете?

Ф.К.: Я с ним сплю! У меня все животные спят со мной. Ой, вы же сейчас напишете, что Киркоров — зоофил.

Е.Л.: Не переживайте, моя собака тоже со мной спит.

Ф.К.: Ой, я вам сейчас расскажу! Едем мы этим летом из Анапы в Лазаревское. И вдруг смотрю — какая-то мелочь под колеса бросается. Я выхожу из машины и вижу: лежит полубессознательное создание, месяца два от роду. Какая-то сволочь выкинула! Ну мы ее с собой в машину взяли, привезли в гостиницу. Господи, сколько блох на ней было!

С.Р.: А где собака сейчас?

Ф.К.: Живет у моей бэк-вокалистки Насти. Если будете смотреть проект Рудковской, обратите внимание — Анастасия Бейнар. (Обращается к администратору.) Как там это дело называется? «Россия зажигает суперзвезду»?

Е.Л.: Опять зажигает? Сколько же можно.

Ф.К.: А я люблю! И «Фабрики» эти, и «Евровидение», и когда на коньках звезды катаются. Все лучше, чем политика.

С.Р.: Так ничего же больше нет, кроме этих шоу со звездами.

Ф.К.: Ну почему? Вот есть замечательная программа «Что? Где? Когда?». Правда, говорят, там один из знатоков педофилом оказался. Но это еще цветочки по сравнению с тем, что творится у нас на телевидении.

Е.Л.: Чему же вы тогда радуетесь?

Ф.К.: Да я просто получаю удовольствие от жизни! После сорока жизнь только началась, тем более я холостой. Я ведь до тридцати семи лет вкалывал как ломовая лошадь! И после «розовой кофточки», когда я сорвался, я сказал себе: «Хватит! Сбавь обороты!» И на год ушел со сцены.

Е.Л.: А мне казалось, что вы тогда сказали, будто вообще на сцену не вернетесь.

Ф.К.: Не мог я такого сказать. Я говорил, что не знаю, сколько продлится эта пауза — год, пять или десять. Я и правда не знал. Все почему-то думают, что я каждый свой шаг просчитываю, а я ведь живу очень спонтанно! И сейчас я получаю такой кайф от жизни! У меня нет ни спонсоров, ни покровителей. Сегодня, чтобы сделать хорошее шоу в Москве, нужно потратить два с половиной миллиона долларов. У кого-то муж в структурах работает, у кого-то любовник с деньгами. А я плачу свои собственные деньги за все!

Е.Л.: Откуда у вас столько бабла? Это вы музыкой зарабатываете?

Ф.К.: Ну не жопой же!

Е.Л . : Давайте выпьем за минимализм.

По 100 граммов

Е.Л.: Я запомнил одно ваше телевизионное интервью пятилетней примерно давности. Вы сказали: «Скоро все убедятся, что артист Киркоров не такой уж дурачок, как многим кажется». Ну и где?

Ф.К.: Ты что-то путаешь, не говорил я такого. Я, наверное, сказал следующее: «Я докажу всем, что я не такой ограниченный артист». Что я могу быть не только хорошим певцом, но и хорошим продюсером. А то, что я умный, мне доказывать не надо. Я доказал это еще в школе, получив золотую медаль.

Е.Л.: Вы в обычной школе учились?

Ф.К.: Ну не для дебилов же! Школа 413, на Таганке, напротив моего дома.

Е.Л.: Таганка — это ведь был страшно хулиганский район.

Ф.К.: А меня шпана любила. Потому что я привозил всем из Болгарии жвачки, переводные картинки.

Е.Л.: И вы ни разу не участвовали в драке район на район?

Ф.К.: Нет. Меня обожали и до сих пор обожают все неформальные организации. Даже бандиты.

Е.Л.: Вранье. Вас не любят рокеры, панки, металлисты.

Ф.К.: Ой, если бы ты знал, как я обожаю рок! Всю жизнь мечтал его петь!

Е.Л.: А чего ж не спели?

Ф.К.: Окружение. Воспитание. Мне не давали! Хотя вообще-то я люблю экспериментировать. Меня просто надо разозлить, чтобы я начал другую тему. Например, когда Борис Зосимов открывал MTV, он сказал: «Время киркоровых и пугачевых закончилось, этих артистов у нас не будет!» Я подумал: «Что? Не будет?! Встретимся у кассы через два месяца!» И ровно через два месяца первым русским роликом на MTV стал не клип «Мумий Тролля», как они сейчас говорят, а моя «Мышка». Чистейшей воды альтернативный рок — разве нет? На самом деле давайте выпьем за Кинчева, Сукачева. Я прям с удовольствием!

Е.Л.: Но не за Шевчука, я правильно понимаю?

Ф.К.: Ой, да пожалуйста! Чтоб он был здоров, твой Шевчук! Ну, больной человек, алкаш — что с него взять?

Е.Л.: Он давно не пьет.

Ф.К.: Да? Лучше был пил. А то мнит себя гуру.

По 150 грамм

Ф.К.: А какой потрясающий Гребенщиков! Я же со всеми этими замечательными людьми знаком, и у меня с ними очень хорошие отношения.

С.Р.: Вы на таком позитиве, что, мне кажется, с вами вообще сложно испортить отношения.

Ф.К.: Моя дорогая, портят! Те же Меладзе — ну что я им плохого сделал, кроме хорошего? За что они меня так? Пригласили на «Фабрику» в качестве педагога, я согласился. Пришел как человек к детям, подготовился. Мы с ними договорились, что в рамках проекта я с некоторыми из них поставлю сцены из мюзикла «Чикаго». Расписал им роли. Причем через каждые пять минут я им совершенно искренне повторял: «Вы должны радоваться, что у вас такие продюсеры!» Пусть даже я считаю, что как люди они — полное говно, злобные, завистливые жабы. Но профессионалы — не придерешься. И что в итоге? Прихожу я домой, включаю Интернет, смотрю, что происходит в «звездном доме». Ребята такие воодушевленные. И вдруг приходят эти Меладзе, и первое, что я слышу: «Да кто он такой? Что он себе позволяет? Ему что, пиара мало?» И какая муха их укусила? У меня на следующий день должен был быть урок, но я, конечно, не пошел. Позвонил Эрнсту и сказал: «Извини, Костя, но в этом гадюшнике, которым руководят два сумасшедших брата, ноги моей больше не будет».

С.Р.: А почему вам так важно, что о вас говорят?

Ф.К.: Это нормальное человеческое качество. Я и перед началом концерта обязательно выглядываю из-за кулис, смотрю, как народ собирается. Вообще за людьми так интересно наблюдать! Если бы у меня была шапка-невидимка, я бы только и делал, что подглядывал.

Е.Л.: Вам кино надо снимать.

Ф.К.: Ой, я очень хочу стать режиссером! Правда, больше люблю театральные постановки. Мы сейчас с Виктюком задумываем очень интересный проект, я уже лет десять его вынашиваю.

Е.Л.: Давайте тогда за театр.

По 200 грамм

Е.Л.: Скажите честно — вы сейчас живьем поете?

Ф.К.: Я всегда пел живьем! А так называемый компромат из Интернета — это телевизионная съемка «Песни года», там даже задник виден — «Песня-97». На телевидении все поют под фонограмму! Шевчук, который выкупил эту запись и опубликовал, поступил подло. Вообще, я думаю, наш разговор ни к чему не приведет, пока вы не абстрагируетесь от прочитанного и услышанного обо мне и своими глазами не увидите хотя бы один мой концерт. Тогда поймете, за что народ любит Филиппа Киркорова. А доказывать вам сейчас, что я пою живьем, — это не по-королевски.

С.Р.: Когда вы впервые поняли, что вы — король?

Ф.К.: Всегда это знал. Меня когда еще водили в детский садик, я по дороге встречал пенечки и обязательно должен был влезть на каждый и устроить представление. А будучи студентом Гнесинки, я шел по столовой с подносом и говорил: «Расступись, звезда идет!» Я просто материализовал свое желание стать мегазвездой!

Е.Л.: Для чего?

Ф.К.: Да чтоб вы меня на ужин пригласили!

Е.Л.: Мы и сестер Кутеповых собираемся пригласить, актрис театра Фоменко. До вашей звездности им далеко.

Ф.К.: А я бы на вашем месте пригласил Люсю Улицкую. Или Дарью Донцову, потому что я сериалы люблю. Вот так одновременно — и Улицкую, и сериалы!

Е.Л.: Вы действительно не понимаете, что Улицкая — это писательница, а Донцова — просто ремесленница?

Ф.К.: Так я тоже ремесленник! Вот есть Земфира — это музыка, а есть Киркоров — это народный жанр. Но слушают и ее, и меня. Я тут смотрел интервью с Земфирой — удивлялся, плевался и восхищался одновременно. Ее можно не любить, но она умеет вызвать интерес. То же самое и я. Даже если ваш читатель от меня плюется, это интервью он прочтет в первую очередь.

Е.Л.: Ну, Земфиры с нами нет, так что давайте выпьем за вас — как за историческую личность.

Ф.К.: Ой, да что вы! (Демонстративно поправляет волосы.) Неужели я удостоился такой чести? Я ведь даже не Кутеповы!

Е.Л.: А как тогда за вас выпить?

Ф.К.: Стоя не надо, не волнуйтесь.

По 250 грамм

Е.Л.: Вы говорите, что любите театр. А когда последний раз там были?

Ф.К.: В прошлом сезоне. Но, к своему стыду, кроме спектаклей Галины Борисовны Волчек я давно уже ничего не смотрел. И Кутеповых ваших не знаю, извините. Еще в кино люблю ходить. Вот недавно посмотрел «12». Рекомендую.

Е.Л.: Я смотрел. Михалков — просто отвратителен.

Ф.К.: Это ваша предвзятость. Вы же поколение, постоянно все отвергающее! Интересно, Америка для вас — авторитетная страна в мире киноиндустрии?

Е.Л.: Для меня — нет.

Ф.К.: А что вы тогда любите? Какое-нибудь молодежное европейское кино? Эту… как там ее… Алели, Алулу…

С.Р.: «Амели».

Ф.К.: Это не мое дело.

С.Р.: Что же нравится вам?

Ф.К.: Итальянский неореализм. Пазолини, почти весь Феллини. Из современного — Альмодовар. Вы думаете, так просто сделать хорошее коммерческое кино? Голливуд дал денег, собрали звезд — и все?

Е.Л.: А хороший продукт не может быть коммерчески неуспешным?

Ф.К.: Нет! Коммерческий успех и творческий — это неразделимые вещи! Сколько у нас певцов поют для себя, как в караоке? Тысячи! Да их никто не будет слушать — ни вы, ни я. Тогда зачем все это надо?

Е.Л.: Вы не допускаете, что есть действительно талантливые люди, которым просто противно раскручивать свое творчество через «Фабрику звезд»?

Ф.К.: Ой, да пусть тогда сидят в своем говне и не вякают! Мы сейчас говорим о звездах! О тех, кто хочет что-то доказать всему миру, как-то проявить себя!

Е.Л.: Давайте за искусство, что ли.

По 300 грамм

С.Р.: А я вот хотела поговорить с вами о любви…

Ф.К.: Только не надо этих соплей! Я увидел Аллу, когда мне было семь лет, и сразу понял, что это моя женщина. Я о ней не забывал ни на миг и сейчас не могу забыть. Именно поэтому никто в этой стране не может так бесподобно спеть о любви, как я.

Е.Л.: А вы можете заняться сексом с другой женщиной?

Ф.К.: Могу. И с женщиной, и с… да не важно, с кем! Какая разница, как перепихнуться? Моя любовь безответная, что мне теперь делать? Как у Маяковского с Лилей Брик.

С.Р.: Получается, ваша любовь трагическая.

Ф.К.: Да какая трагическая?! Я вас умоляю! Меня все устраивает! Когда меня разлюбили — народ полюбил так, что иногда не знаешь куда деться. У меня в жизни одна трагедия была — ранняя смерть мамы. Это единственная вещь, при мысли о которой я до сих пор впадаю в уныние, хотя уныние — это грех.

Е.Л.: Вы когда-нибудь были у психотерапевта?

Ф.К.: Боже упаси! Зачем?

Е.Л.: Вы не можете оторваться от мамы. Именно отсюда у вас задержка в развитии, страсть к аттракционам, каруселям.

Ф.К.: Да, наверное. Я и в жене искал мамины качества.

С.Р.: Вы сказали, что уныние — грех. Верите в Бога?

Ф.К.: Верю. Но, к сожалению, я так грешен, так грешен!

С.Р.: На какой круг ада вы рассчитываете?

Ф.К.: Я надеюсь, что мне все простится. Потому что я столько добра людям сделал!

С.Р.: В чем же тогда вы грешны?

Ф.К.: Да я просто неправильно живу. Вот хожу, топчу муравьев — это ведь тоже грех. Слушайте, я на исповеди, что ли? У меня есть свои грехи, и я о них знаю! Я ни разу не каялся, не причащался — грешник такой, что ужас! Но — искренний, обаятельный, которого просто обязаны простить там, наверху! Так что никаких кругов ада — сразу в рай! Так, несколько рюмок выпил — и все. Больше не пью.

Е.Л.: Не хотите, чтобы мы видели вас веселым?

Ф.К.: Просто трезвость — норма жизни, мой дорогой.

Е.Л.: У меня — нет.

Ф.К.: Заметно. Ты кто по знаку зодиака?

Е.Л.: Козерог.

Ф.К.: Точно, я так сразу и понял. Я верю в правильно составленные гороскопы — все совпадает. Я вот стопроцентный Телец. И двое моих внуков — тоже Тельцы.

С.Р.: Это внуки Аллы Борисовны?

Ф.К.: Да, любимые внуки. Жаль, нечасто видимся.

Е.Л.: А у вас дети есть?

Ф.К.: Этого я вам не скажу.

С.Р.: Тогда мы сами — за детей.

По 350 грамм

Ф.К.: А давайте сходим к Кутеповым вашим! Мне не хватает общения с умными людьми.

Е.Л.: Мне кажется, немногие из них захотят с вами общаться.

Ф.К.: Что, Жванецкий не захочет? Или Галина Борисовна Волчек? Или Никита Михалков? Что я им сделал плохого? Я не несу со сцены агрессию. Вот рокеры твои оголяют на сцене и зад, и перед, а я несу людям праздник!

Е.Л.: Это и пугает.

Ф.К.: А что я должен, по-твоему, — сидеть и хмуриться? Жизнь и так серая, а в провинции еще серее. Я в отличие от вас бываю там регулярно и дарю людям радость, гламур. Это так красиво!

С.Р.: Это подмена понятий. Люди смотрят на праздник, который сами себе устроить не могут. Это фикция.

Ф.К.: А вы что хотите? Революцию? Наших людей… если их не развлекать — они на баррикады пойдут. Вам оно надо? Мне — нет. Когда вы были еще маленькими, я был свидетелем путча. Ничего хорошего.

Е.Л.: Мы были не такие уж маленькие, и вас я на баррикадах что-то не припомню.

Ф.К.: Я был на других баррикадах, в Крыму. Там тоже была революционная ситуация, и я давал концерт на площади в Ялте. Так что не надо огульно кидаться фразами типа: «С вами не будут общаться». Будут как миленькие! И шуты со мной общались, и короли, и президенты на мои концерты приходили.

С.Р.: И Путин?

Ф.К.: В прошлом году в Сочи он пришел со своей супругой ко мне в гримерку. Не вызывал меня, как шестерку, к себе в ложу, а сам пришел.

С.Р.: И что сказал?

Ф.К.: Он напомнил мне, что, оказывается, когда мы с Аллой Борисовной женились, он готовил нам банкет. Он тогда был помощником Собчака. А потом он спросил: «А вы меня не помните?» Я сказал: «Конечно, Владимир Владимирович, уважаемый, я могу вам сейчас соврать, что помню, но в то время кроме своей супруги я никого больше не видел и не замечал».

С.Р.: За преемника пойдете голосовать?

Ф.К.: Да, я хочу, чтобы продолжился нынешний курс.

Е.Л.: Вы же говорите, что за пределами Москвы все серо. А между тем Путин уже почти восемь лет у власти.

Ф.К.: Да, серо. Но благодаря Путину стабильно.

Е.Л.: Отличная логика.

Ф.К.: А вы думаете, в Америке не серо и не скучно?

С.Р.: Скучно, когда купить ничего не можешь. Люди год копят деньги, чтобы поехать в Турцию.

Ф.К.: Да что вы? Давайте спросим у нашего официанта, где он был! Люди в полном порядке, зря вы о них так думаете!

Е.Л.: Я, например, до сегодняшнего дня был только в Азербайджане и Прибалтике.

Ф.К.: Как это? А в Болгарии? Сейчас надо в Болгарию ехать, я приглашаю! У меня там бизнес. Я недавно там дом построил со своими компаньонами — на берегу Черного моря, под Бургасом. Внутри — два бассейна, рестораны, все дела. При этом все с мебелью, под ключ. Уже продали больше половины дома. Лолита себе квартиру купила, Моисеев, Фридлянд. У нас там целое комьюнити. (Обращается к фотографу.) Если у меня будет рыло, как у жабы, с тройным подбородком — убью.

Е.Л.: Почему?

Ф.К.: Потому что, куда бы я ни пришел, все обсуждают, как я выгляжу, в чем одет. Зачем мне надо, чтобы потом говорили, будто у Киркорова три подбородка?

Е.Л.: А почему вы не можете сказать в ответ: «Да, у меня три подбородка».

Ф.К.: Так у меня их нет! Вот, посмотри. (Показывает шею.) Тебя тоже можно так снять, что не три — все пять подбородков вырастут!

Е.Л.: Да мне по фигу. Что изменится-то?

Ф.К.: Ой, да не рассказывай! Я уверен, что у тебя дома такие стильные фотографии висят! Какой-нибудь черно-белый обнаженный портрет с лошадьми, или ты с твоей любимой собакой в постели. Ты же себя любишь! Ты сейчас сидишь и думаешь, что ты тоже звезда, редактор модного журнала, и к тебе на интервью пришел сам Филипп Киркоров. Я, конечно, не претендую на роль Кутеповых твоих, но тоже не последнее говно.

Е.Л.: У меня действительно дома не висит ни одной моей фотографии.

Ф.К.: Ладно, у меня тоже. У меня только два портрета: один — графический, другой — кистью.

Е.Л.: А вы видели обложку журнала Esquire с Микки Рурком?

Ф.К.: Ну и что в ней хорошего? Микки Рурку на себя наплевать.

Е.Л.: А по-моему, это просто замечательно.

Ф.К.: Ты извращенец! Я это сразу про тебя понял! Хоть ты и спишь с собакой, как я, но ты — извращенец!

Не забудьте добавить «TVcenter.RU» в источники новостей
Оставить комментарий

TVCenter.ru
Добавить комментарий