Виртуоз русской балалайки Алексей Архиповский рассказывает «Новостям шоу-бизнеса NEWSmusic.ru», почему он открывал «Евровидение» в Москве и как сама Людмила Зыкина дала ему квартиру.
В России за ее долгую историю сложилось несколько стереотипов, как правило, неоднозначных. Судите сами: водка, балалайка и медведи на столичных улицах. Так нашу страну и воспринимают во всем мире, как сборище вечно пьяных темных людей, которые только и умеют, что играть на балалайке.
В общем, мы сами же старательно из года в год вредили репутации этого инструмента. И неизвестно, как бы все продолжалось, если бы не наше Евровидение.
Для того, чтобы наш конкурс прозвучал по-русски, глава Первого канала, он же первое лицо в организации Международного песенного конкурса Константин Эрнст нашел балалаечника-виртуоза Алексея Архиповского. Хотя слово «нашел» не совсем верное. Он случайно услышал по радио игру Алексея, и судьба русскости на нашем Евровидении была решена.
Алексей Архиповский
– Константин Львович вас услышал. А как дальше развивались события?
– Он попросил прийти на мой концерт Юрия Аксюту. Тот пришел, послушал оба отделения моего концерта и даже приобрел диск с моей музыкой. А затем последовало предложение от Эрнста и Первого канала.
Но я долго сомневался. Я – человек другого формата, не очень подходящего Евровидению. Мне всегда нравилось играть на таких фестивалях, как Этносфера или Мамакабо. Я опасался, что мои коллеги по этим представляющим неформатную для Первого канала музыку фестивалям меня, мягко говоря, не поймут. Не скрою, я долго советовался с друзьями, и реакция некоторых меня удручила. Они мне говорили: «Ты что, с ума сошел Евровидение открывать? Зачем?». Но я все-таки сказал: «Да». И тут начались другие проблемы. Мне дали задание – список тем и время, в которое я должен был их сыграть. Не люблю я жестких рамок. В общем, своим выступлением я отстался недоволен. Но тут все мои друзья меня неожиданно поддержали.
– А почему вы выбрали именно балалайку? Вы ведь понимали, что многие как-то стыдливо отзываются об этом инструменте?
– То, что я начал учиться играть на этом инструмент – чистая случайность. Мой отец, аккордеонист-любитель, захотел, чтобы я продолжил его дело. И повел меня в музыкальную школу. При поступлении оказалось, что для аккордеона я очень маленький и у меня не хватит сил его носить. Тут и посоветовали мне перейти на балалайку. И неожиданно для себя я увлекся. Педагог у меня был замечательный! Я быстро вошел во вкус. В музыкальной школе я превратился в готовый маленький приборчик, способный справиться с технически сложными задачами. А потом начал взрослеть.
– Расскажите о своем детстве.
– Учился я в двух школах – средней и музыкальной. А еще было у меня множество кружков: настольный теннис, фотодело… Все по Агнии Барто: «Драмкружок, кружок по фото, а еще мне петь охота». Так что времени на праздные прогулки у меня не было. Кроме того, за мной всегда приглядывала моя мама.
И хотя она за дисциплину, меня никто не заставлял заниматься. Я всегда охотно, даже увлеченно играл на балалайке. Правда, в музыкальной школе у меня было и фортепиано. Но играть на фортепиано мне не очень нравилось. Видимо, меня не вдохновил педагог.
– Много репетируете?
– Мне трудно ответить на этот вопрос. Когда начинаешь заниматься, сразу входишь в некое внутреннее состояние и все, кроме музыки, исчезает. В студенческие годы я ездил заниматься по ночам в училище. А сейчас другая ситуация. Я беру инструмент, и все само начинает преобразоваться. Время летит незаметно.
– Расскажите про студенческие годы.
– Я рано стал самостоятельным. В 15 лет начал жить один. В Москве. Я поступил в училище им.Гнесиных.
– Испытание Москвой – это очень серьезно.
«Мы слушали разные запрещенные в то время ансамбли, тогда ведь и БГ был запрещен»
