Дочь Натальи Захаровой не хочет видеть свою мать!

Наталия не оставляет попыток вернуть себе дочь

– уверяет экс-супруг русской актрисы Патрик Уари

Не проходит дня, чтобы в средствах массовой информации не всплывала тема борьбы за детей в распавшихся смешанных браках. Частные семейные истории выходят на уровень международного скандала. Одной из таких драм стала история актрисы Наталии ЗАХАРОВОЙ, которая после развода с французским мужем Патриком УАРИ уже 11 лет безуспешно пытается вернуть себе дочь Машу. Кто же виноват в том, что девочка при живых родителях долгие годы лишена нормальной жизни в семье? Да и была ли семья? Основываясь на документах, фактах из книги Захаровой (полученной от нее самой и еще нигде не изданной), а также на личном знакомстве с Наталией, наш корреспондент попыталась непредвзято разобраться в этой сложной истории.

В конце сентября Наталия Захарова пришла в «Комсомольскую правду», где должна была состояться пресс-конференция адвоката Анатолия Кучерены на тему «Права детей в распавшихся семьях». Адвокат рассказал, как эффективно он помогал Ирине Беленькой в ее борьбе с бывшим мужем-французом за их общую дочь Элизу. Захарова, представлявшая газету «Москвичка», усомнилась в возможностях Кучерены, ведь французский ювенальный суд оставил девочку с отцом, а мать лишил родительских прав. Возмущенный Кучерена покинул зал. А Наталия Захарова рассказала, как у нее отобрали дочь Машу, которая 11 лет скиталась по приютам и приемным семьям, как решением французского суда девочку недавно отдали отцу, который сдал ее в интернат закрытого типа. «Это своего рода тюрьма», – поведала безутешная мать, добавив, что она уже два месяца не знает, что с ее ребенком, поскольку судебное решение о предоставлении ей раз в три месяца телефонного разговора с дочерью нарушается.

Французский суд решил, что Маше лучше жить с отцом Патриком УАРИ (фото gokhaman.ru)

«Без денег трудно, мадам!»

Желая помочь Наталии и узнать, что сейчас происходит с Машей, я позвонила в Париж бывшему мужу Захаровой Патрику Уари:
– Патрик, вы счастливы, что суд отдал дочь вам?
– Мадам, как вам удалось узнать мой номер телефона? Конечно, я доволен, так и должно быть.
– Маша живет у вас? И почему вы запрещаете мадам Захаровой встречаться с дочерью?
– Кто вам сказал, что я запретил ей встречаться с Машей?! Она даже не говорила со мной, ничего у меня не просила, мы этот вопрос не обсуждали. Суд не запретил ей видеться с Машей, и я тоже не препятствую. Маша сама этого не хочет. Она устала, ей нужны нормальный отдых и хорошая учеба. Она сейчас в элитном пансионе, в прекрасном месте. Так советовали психологи. Мы всегда можем видеть друг друга. Я ничего не запрещал мадам Захаровой. Но ей нужно другое.
– Что именно?
– Слишком много шума вокруг Наталии, это многих раздражает. Ей очень нужны деньги. Сейчас, когда дочь у меня, я не плачу алименты Наташе, у нее плохо с финансами. А без денег трудно жить, мадам. Извините, я должен идти…
– Последний вопрос, Патрик. Вы не собираетесь вновь жениться? У вас есть женщина? Маша ее знает?
– У меня есть подруга. Француженка. Жениться не собираюсь. Маша с ней ладит.
Обескураженная услышанным, я перезвонила Наталии. Честно говоря, спокойного разговора не получилось, были сплошные эмоции:

В Париже счастье русской актрисы было недолгим

– Наташа, а вы пытались сейчас поговорить с Уари?
– С ним невозможно говорить, он – неадекватный человек. И о чем мне с ним говорить? Он не выполняет предписание суда! Я не могу общаться с Машей! Он ее спрятал где-то в закрытом заведении, я более 50 дней не общалась с дочерью. Так может поступать нормальный человек?!
– Как вы думаете, почему ребенок был отдан Уари?
– У него деньги, связи… И во Франции ненависть к русским.
– А вы работали во Франции? Может, если бы вы имели стабильный, самостоятельный заработок, то ситуация сложилась бы иначе?
– Я устраивала русскоязычным во Франции литературные вечера. Я должна была решать судебные дела. Это отнимает много времени.
Так кто же из бывших супругов говорит правду, а кто наводит тень на плетень? Вопрос так и остался без ответа.
Как правило, мы безоговорочно встаем на сторону русских мам. Конечно, это очень патриотично. Но всегда ли мы правы в своей поддержке только одной стороны? У меня на этот счет закрались большие сомнения…

Как влюбился Патрик Уари?

С Наташей я познакомилась в 2005 году в Париже. Приятная, улыбчивая, гостеприимная женщина сразу же пригласила к себе домой. Светлая, уютная квартирка на улице Rue Jules Verne, которую оплачивает Патрик Уари. И неплохие алименты, которые быстро «исчезают» и которых Наташе явно не хватает. Всюду в квартире плакаты с фотографиями Наталии, афиши с концертов, встреч со зрителями. В комнатке Маши ничего не тронуто. Наташа тут же предлагает сфотографировать ее в комнате дочери, отчего в душе возникает осадок чего-то неестественного. Мы долго говорим о том, как ей, русской актрисе, живется в Париже. Оказывается, все ничего, если бы не русофобы-французы.

В минуты душевной боли мать смотрит видеозаписи, где запечатлена её малышка

На мой незатейливый вопрос: «Сколько было фильмов, в которых вы снялись? И какой был последний до приезда в Париж?» – Наташа ответила странной фразой: «Знаете, я не помню. Было много фильмов».
Тогда я спрашиваю, как она познакомилась с Патриком Уари…
– Знакомые из Дома дружбы сказали, что есть француз, который увидел меня в кино и очень хочет познакомиться, – поведала Наташа.
Спустя год Патрик Уари рассказал мне по телефону свою версию его знакомства с Наташей:
– Мадам, мне нравятся русские женщины. Они верные, домашние. Мне посоветовали одно агентство в России, где знакомят с русскими женщинами, но нужно заплатить. Я согласился, и мне показали на кассете Наташу. И я захотел познакомиться.
– Была ли у вас к ней любовь?
– Наташа красива, я полюбил, но уверен, она интересовалась только деньгами.

Из-за раздора родителей Маша 11 лет жила в приютах и чужих семьях

«Думаешь, так легко уехать?»

За последние четыре года я встречалась и беседовала с Наталией множество раз на самые разные темы. Вот фрагмент одного из интервью:
– Наташа, почему же вы с Патриком расстались?
– Патрик – неадекватный человек. Я ему говорила, что я – актриса, что работа – моя жизнь, а он не хотел, чтобы я работала. Да, у нас все было: дом, машина, деньги. Но я не тот человек, который целый день сидит без дела. Мне это надоело. Я его приглашала в кино, театр, ресторан, но все бесполезно. Мы – разные люди. Я предложила ему пожить отдельно. Конечно, он согласился. Он чувствовал себя ущербным в сравнении со мной.
– Но если он такой монстр, почему вы не уехали в Москву раньше? Он же не за час изменился?
– Уехать?! А дочь?! Я живу в Париже практически с 1993 года. Думаешь, так легко уехать?!
– Но ведь нужно на что-то жить, платить адвокатам…
– Пока эту квартиру оплачивает Уари. Мне помогают друзья. Я готовлю поэтические вечера. Но главное – Маша! Она должна быть со мной!

Дневник для Маши

Через четыре дня после рождения дочери Наталия начала вести «Дневник для Маши». Она показывала мне эти записи. В них есть все: крещение Маши в православной церкви в храме Александра Невского на улице Дарю, отдых с дочерью в Довиле у моря…
Очень много написано о дне рождения Маши (1 год), о гостях, о том, что священник отец Евгений лично приехал домой к Наташе и Машеньке и освятил икону работы XVI века. И ни слова о Патрике Уари.

В «домашнем музее» ЗАХАРОВОЙ отражены разные вехи её судьбы

Прочитав дневник, я спросила у Наташи: «А где же отец Маши? Где Уари?»
Ответ меня просто убил:
– Я и о нем напишу, чтобы Маша поняла, почему мы разошлись. Ей надо знать, что он жил в приюте и был усыновлен богатой семьей. Он был авантюрист.
– Вы разошлись хотя бы мирно?
– Он не хотел развода, мы решали долго вопрос с алиментами, с Машей.
– Но ведь Маша осталась тогда у вас?
– Тогда да. Седьмого февраля 1997 года суд вынес решение, что дочь остается у меня, а Уари должен платить алименты и участвовать в воспитании дочери, брать ее к себе в выходные. Но он же ничего не платил, совершенно не видел Машу. К тому же написал заявление в полицию, что я не даю ему ребенка. Был суд. И мне вынесли приговор: три месяца лишения свободы условно, да я должна была выплачивать ему еще денег. Конечно, я обжаловала, но суд все же обвинил меня в непредоставлении отцу ребенка. Уари после суда приходил с полицией и забирал дочь на выходные, а возвращал ее запуганной, со следами побоев.
– Наташа, а может, было ну их, эти алименты? Вы бы отказались и смогли увезти дочку в Москву!
– А почему мы должны были уезжать? Я же думала, что он поступит порядочно!
– А как Маша оказалась в приюте?
 – Он (Патрик. – Т. К.) привез Машу с выходных всю в синяках. Я сняла побои и написала заявление в полицию. Но вместо разбирательств меня посадили в камеру! Меня допрашивали, подсовывали мне бумаги, но я не понимаю по-французски и ничего не подписала. Я требовала, чтобы позвонили моему адвокату, но мне отказали.

Во время редких встреч с мамой Маша дарила ей свои рисунки

– И сколько времени вы провели в КПЗ?
– Почти сутки. Мне стало плохо с сердцем, даже вызвали врача, но главное, что Маша была дома, а я в камере.
– Как дома?
– Меня ведь вызвали в комиссариат на 15 минут, а продержали сутки. Но это была уловка. Пока я находилась там, Машу забрали в приют. Я сумела только поговорить с дочерью по телефону. Мне эту возможность дал офицер полиции.
 – А когда вы вновь увидели Машу?
– Только в приюте. Шли судебные разбирательства. Я проходила психиатрические экспертизы…
 – А это зачем?
– Чтобы иметь возможность забрать Машу домой. Эти экспертизы – издевательство. У них (во Франции) есть КОПЕС (COPES) – консультация для детей и родителей. Там врачи-садисты. Они задают немыслимые вопросы. Например: «Что вам Маша говорила о г. Уари?», «Когда вы кормили ее грудью, ей это нравилось?», «Чего вы ждете по отношению к Маше и к вам?». Я пыталась объяснить, что хочу, чтобы Маша вернулась домой и этот кошмар закончился.
– Не секрет, что французы – люди далеко не щедрые. Может, стоит отказаться от материальных претензий? Есть такое понятие, как мировое соглашение…
– Какое соглашение?! Маша и его дочь! И он должен думать о ее благополучии! Он не отвечает на мои звонки, ему до Маши нет никакого дела!

Из книги Наталии Захаровой:
«… В наш Дом дружбы французский ортодантист Патрик Уари прислал заявление о желании изучать русский язык и нашу культуру. Когда я впервые поехала в Париж, он предложил себя в качестве гида. Оказывается, он видел фильм с моим участием и, как он потом признался, это была любовь с первого взгляда. Патрик говорил, что не может жить без меня, умолял выйти за него замуж. Клялся, что купит кабинет в Москве, я смогу продолжить карьеру и мы будем жить между Парижем и Москвой. Я решила перенести свои литературно-музыкальные салоны в Париж…»

Из книги Наталии Захаровой:
«Начав лучше понимать язык, я с удивлением обнаружила, что Уари – не тот, за которого я его принимала. Бесконечные признания в любви сменились занудными поучениями, как вести хозяйство: «Почему ты оставила на столе масло открытым? Оно окисляется, надо сразу убирать в холодильник. Зачем покупать клубнику сейчас, когда через месяц она будет стоить на пять франков дешевле?»

Выдержка из психологической консультации КОПЕС:
«…Взаимоотношения м-м Захаровой со своей дочерью являются не проявлением любви, а проявлением симптоматического захвата своей дочери, которую она использует против г-на Уари. …Вернуть Машу к м-м Захаровой было бы очевидно опасным для Маши, учитывая расстройства личности нарциссического извращения м-м Захаровой».

Из полицейского протокола:
«1.12.1998 г. мы были проинформированы о проявленных фотографиях ребенка со следами побоев. Организованная слежка установила, что фотографии делала мадам Захарова по совету адвоката. Она заявила, что было совершено насилие над ее дочерью и прилагаются справки. Г-н Уари был приглашен дважды, но не явился. Последнее приглашение было доставлено заказным письмом, и,  когда г-н Уари пришел в комиссариат, он был помещен в камеру предварительного заключения. Он заявляет, что вернул ребенка здоровым (у него есть свидетель – Лескур Робино). Он не знает, кто бил ребенка, и не смеет думать, что это сделала мать, но он ее подозревает».

P.S. «Я общалась с Наташей несколько лет. Но в какой-то момент поняла, что больше не могу все это видеть и слушать. Я чувствую фальшь. Конечно, Наташа переживает за дочь и борется за нее. Возможно, правильно, что она привлекла прессу и общественность. В то же время странно, что, тоскуя о дочери, она не пытается увидеться с Машей. Ведь, по словам Уари, суд не запретил матери общаться с ребенком. Ну ладно, допустим, ей и впрямь не удается договориться с экс-супругом. В таких случаях пишется заявление в полицию, что он препятствует выполнению решения суда. Вместо этого Захарова обращается в нашу и зарубежную прессу. Что, прости меня, Господи, сильно смахивает на пиар, который ей, мало востребованной актрисе, как нельзя кстати. А это очень страшно, когда заложником денег, карьеры, сладкой жизни, политических игр становятся наши дети.»

Оставить комментарий