Она рассказывает новости миллионам людей, только муж не видит ее эфиров. Ему запрещено.
– Екатерина, вы помните свой первый эфир?
– Меня пригласили в редакцию информации сразу на должность ведущей. Но когда я пришла и увидела, что вокруг происходит, поняла: пожалуй, я знаю, что ничего не знаю. Решила пройти весь курс от начала до конца и сама попросила поставить меня редактором, чтобы понять, как все происходит. Работала за кадром около года.
– А потом вас стали пробовать в качестве ведущей?
– Меня никто не пробовал. Тогда случилась большая трагедия в жизни нашей страны – Басаев захватил больницу в Буденновске. И получилось так, что совпало несколько эфиров сразу: нужно было работать и на орбиты, и на Москву. Технически тогда не было возможности транслировать сигнал на все регионы. А ведущий был, но один. Второй просто не успевал приехать, ведь все произошло внезапно. В нашей профессии почти всегда все происходит внезапно. Вот мы сейчас сидим с вами, и не дай бог! Вот я крещусь: пусть все будет тихо. Но если что случится – я тут же убегу.
– Первый эфир стал экстримом?
– Да. Я была абсолютно не готова. Не только внутренне, но и внешне. Например, на мне был какой-то странный марлевый пиджак… Мне пришлось зачитывать очень большое заявление Ельцина, и редактор пыталась заставить говорить от первого лица. «Я, Борис Николаевич Ельцин…» – я не могла так говорить от себя. Пришлось переделывать заявление от третьего лица прямо во время эфира. Не думала о последствиях: уволят меня или нет? Мне было все равно. Сердце колотилось так, что думала, будет слышно зрителям. Как потом выяснилось, внутри все обрывалось, но в эфире это было незаметно. После кто-то из руководства сказал: «А что это у вас девушка там маринуется? Посмотрите, как она в экстремальной ситуации хорошо соображает!» И я стала ведущей.
– Насколько легко справляться в кадре с эмоциями?
– Мое настроение на эфир повлиять никак не может. Но вот эфир, напротив, может повлиять на меня. Потому что, когда плохо, страшно и тяжело, мне тоже плохо, страшно и тяжело. Я этого не показываю, потому что если я начну в эфире нервничать, зрители это обязательно почувствуют, а я хочу в эфире передавать надежду. Даже если все не очень хорошо.
Так получалось, что практически все самые тяжелые события, которые происходили в стране, выпадали на нашу смену. И взрывы домов, и «Норд-Ост», и Беслан, и «Курск», и 11 сентября, и начало войны в Ираке… Она началась, и утром нашу бригаду вызвали на работу. Может быть, поэтому у меня выработалось ощущение, что мы должны сообщать о таких вещах без паники. С пониманием, что и я, и мы, и все сможем это преодолеть.
– Бывало такое, что вы еле сдерживали слезы в эфире?
– Да, не один раз. Помню, я закончила свою неделю, когда погиб экипаж «Курска». Я пришла домой в тот вечер, когда стало понятно, что никого уже не спасти. Дома никого не было. Я плакала и шептала сквозь слезы: «Мальчики, простите меня!» Не знаю почему. Вроде я не морской офицер. Но такая у меня была реакция на эту трагедию. Потом я заснула на том же месте, где плакала, и проснулась, только когда домой пришли муж и дочь.
Все эти страшные трагедии проходят через сердце. С виду я могу быть очень уравновешенной, но это не значит, что то же самое у меня внутри. Просто я не могу это показать. В таких ситуациях между своими подводками голову откидываю назад, чтобы слезы не потекли… Собираюсь – и в эфир!
– Кто, по вашему мнению, находится по ту сторону камеры?
– Игорь Кириллов меня учил так: «Вы должны представлять за огоньком камеры не конкретного человека, а конкретных людей. И не бояться перед ними выступать. Вы должны понимать, что их миллионы, и вы должны рассказывать новости каждому из них».
– Кто стоит за кадром с вашей стороны?
– Если бы создавалась энциклопедия программы «Время», я бы обязательно посвятила большую часть именно этим людям. Ведь я – как вершина айсберга. Режиссеры, монтажеры, корреспонденты, ассистенты, те, кто работает за компьютерами… Вот они, собственно, костяк программы «Время», а ведущие… это только то, что видно. А не видно, например, Калерию Венедиктовну Кислову – родоначальника программы. И она до сих пор у нас! Также в энциклопедию надо включать всех дикторов, которые вели программу «Время» в такое тяжелое время, когда все было залитованно, запрограммированно. Шаг влево, шаг вправо, попытка к бегству – расстрел. Все хорошее я брала от них, а все, что плохое, – от меня самой.
– Внешний вид в кадре от кого?
– Мой стиль все-таки вне кадра: это джинсы, майки, трикотаж. Сasual. Редко ношу вечернее что-то, не люблю вычурное.
А в кадре я очень строгая. Есть публика, которая хочет нарядить меня в гипюр, в розы, чтобы я сделала венок на голове. Не получится. Я очень хорошо помню смешную историю, которая забавна для всех, кроме того человека, с которым она происходила. Когда Константин Львович (Эрнст. – Прим. «Журнал») в перерыве между подводками одной из ведущих вбежал в студию программы «Время» и сорвал розу у нее с пиджака. Потому что он считает, что это не соответствует образу ведущей новостей. И я с ним абсолютно согласна. Роза и новости – вещи несовместимые. Вот в обычной жизни, пожалуйста, у меня как раз этих роз на каждый костюм по несколько вариантов. А в кадре должно все быть предельно строго, скромно и не отвлекать зрителя от информации. Я представляю не костюм.
– Но при этом муж в вас влюбился, именно увидев по телевизору?
– Во всяком случае, он так говорит. Увидел. Потом неделю пытался записать мое имя. А по-русски читать он не умел (муж Екатерины Андреевой, Душан Перович, родом из Черногории. – Прим. «Журнал»). И он несколько дней срисовывал буквы с экрана. Потом пошел искать. И нашел! Позвонил, предложил встретиться, чтобы сделать мне предложение… по работе. Где-то через три встречи я поняла, что его заинтересованность мной с работой никак не связана, но он успел уже зазнакомиться. И дальше отношения стали развиваться…
Душка был, наверное, предначертан мне судьбой. В Сербии много предсказателей, этот регион славится неординарными людьми. И Ванга оттуда. Энергетические разломы в горах, видимо, дают людям какую-то дополнительную силу и знания. Так вот Душке предсказали: «Будешь жить в холодной северной стране. И жена у тебя будет оттуда!» Он боялся, как бы судьба не занесла его куда-нибудь на Чукотку. Но, как видите, все сбылось поближе.
– Муж смотрит ваши эфиры?
– Нет. С этим связана одна странная история. Тогда муж ухаживал за мной, был влюблен, а я еще не отвечала взаимностью… Я читала в эфире программу передач, работала тогда в дикторском отделе. И вдруг спустя некоторое время почувствовала жар в ногах. И чем дальше, тем горячее, будто костер под ними развели. Потом оказалось, что муж смотрел меня в этот день в это время. Видимо, сила его чувств, энергия, любовь передались через экран. Когда закончился эфир, сразу стало прохладно. Мистика какая-то! Я не знаю, случилось это из-за мужа или действительно так повысилась температура в студии. Но с тех пор моему замечательному мужу запрещено смотреть телевизор, когда я в прямом эфире.
– У новостников принято говорить, что «информация – это власть», а что означает информация конкретно для вас?
– Семь признаков идеального мира – это информированность, могущество, естественность, простота, уверенность, спокойствие и богатство. Информированность, заметьте, стоит на первом месте. Кто владеет информацией – тот владеет миром. Но я считаю, что это не совсем относится к работникам новостных программ, мы не владеем информацией, мы ее передаем. А это немножко другое. Владеют информацией те, кто ее создает – ньюсмейкеры и люди, определяющие мировые тренды. Но близость к информации, конечно, дает о себе знать, потому что я уже, наверное, с ночи знаю о том, что будет послезавтра. Ну почти. Не всегда.
