Группа «Маша и медведи», вновь набирающая обороты после длительного перерыва, готовится к записи нового альбома, записать который музыканты планируют на качественно новом уровне – в своей собственной студии.
С обозревателем пооткровенничала Маша Макарова повзрослевшая и – бесконечно счастливая. Несмотря на то, что ей нередко приписывают депрессивно-психоделический имидж.
– Маша, что сейчас происходит с группой? Слухов много, информация очень противоречивая. Ваш сайт весьма скуп. То группа утяжеляется, то уходит в психоделику.
– В группе настолько все хорошо, что грех жаловаться. У нас наконец появилась своя собственная студия. В центре Москвы, на Таганке. Забиваем песком стены, чтобы заглушка была. И засаживаемся туда, август-сентябрь будем писать новый альбом, материал к которому уже готов, и его надо только запечатлеть. Сколько на это уйдет времени, я не знаю, потому что на конец мы будем добиваться того результата, какого хотим. Ни на одном из альбомов этого не было. Потому что, как всегда, времени не хватало, в день нужно было записать две песни, а это очень много. И, наконец, мы все сделаем так, чтобы этот альбом во всех мелочах нравился нам самим.
Мы все сделаем так, чтобы этот альбом во всех мелочах нравился нам самим
– В сегодняшнем виде группа играет эдакий самобытный этногранж… Какие ориентиры у вас сегодня в музыке?
– Нет четких ориентиров. Вот последнюю песню мы вообще сделали в стиле Motorhead, это было так неожиданно и радостно. Главное, чтобы был пульс, движение, без этого нет музыки. Для этого очень важно правильное взаимодействие между музыкантами. Вот у нас, например, состав не менялся ни разу. После перерыва мы опять собрались тем же составом. Считай, мы вместе уже 12 лет. Нам это так помогает прочувствовать друг дружку! У нас сейчас как вторая волна чувств, второе дыхание. Так бывает, когда муж вдруг как бы заново влюбляется в свою жену. (Мечтательно) Я думаю иногда: как бы круто было, если бы мы так лет до 80 вместе играли бы. Такие старички, небось блюз заиграем, но главное – вместе!
– Тот период, когда ты от музыки вообще отстранилась, что дал тебе? Как ты его провела?
– Была масса переживаний. Был внутренний поиск, мне нужно было углубиться в себя, потому что я поняла, что каждый раз выхожу на сцену, а что говорить, о чем говорить, не знаю. Я поняла, что все это очень ответственно, а я дура дурой. И мне очень захотелось поумнеть. И я стала думать, читать. А потом надоело думать – поняла, что надо действовать (Смеется). И мы на Патриарших встретились с ребятами – и начали опять колбасить…. У меня был такой период, когда я перестала мочь общаться с людьми. У меня закончились силы. А я не умела эти силы беречь, экономить. Я даже не задумывалась до этого периода вообще ни о чем. Никаких философских вопросов у меня не было. А тут бахнуло – все оно к одному! Я поняла, что сижу у себя на кухне, рыдаю, никого не хочу видеть. У меня куча вопросов – и ни одного ответа. И я пошла искать ответы. Без этого дальнейшее общение с людьми было бы абсолютно бессмысленным.
– И какие изменения в тебе произошли потом?
– Я начала путешествовать. Сегодня там, послезавтра здесь. А если бы не дети, которые у меня в этот период родились, я вообще не знаю, где бы сейчас была. Детишки меня «притормозили» в моем безумном полете! Уже понимаешь, что все, нужно принимать ответственность за двух маленьких созданий. У меня двойня, две девочки. Им сейчас по четыре с половиной лет. Они «притормозили» мое хаотичное движение в бесконечном море своего осознания (Улыбается). А «разгоняют» они меня потихонечку, но я чувствую, что самое главное движение еще впереди. И еще что я заметила – есть какая-то синхронизация между нами: они начинают учиться – я начинаю учиться. Мы в чем-то с ними приблизительно на одном уровне находимся. Вот они сейчас в музыкальную школу у меня пойдут – и я начинаю учиться профессионально. Ведь у меня музыкального образования никогда не было, и вдруг мне стало интересно освоить, мастерством каким-то овладеть. Они учатся танцевать – я тоже. Так что во многих областях у нас с ними процесс обучения одновременно начался.
И я чувствую себя пятилетним ребенком сейчас, который ничего не знает, но имеет жажду к познанию. В самом деле!
Владимир ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ,
