Его приглашали возглавить и четвертую, и пятую “Фабрику звезд”, но он согласился только на счастливую цифру семь. Константин Меладзе не ищет публичности и не любит давать интервью.
– Валерий живет в Москве, а вы – в Киеве. Не устали летать туда-сюда?
– Я не летаю, а поездом езжу, – рассказывает Константин газете “Труд”. – Сажусь ночью, утром уже в Москве. За день успеваю переделать кучу дел и ночью снова домой. В Москве я останавливаюсь у наших родителей.
Константин Меладзе не ищет публичности и не любит давать интервью
– В Киеве лучше работается?
– У меня там все: студия в загородном доме, все песни там записываю.
– А почему в Москву не переберетесь окончательно?
– А зачем? Киев, на мой взгляд, лучший город в мире. Я его выбрал давным-давно, в 1997 году. У меня там никого не было – ни родных, ни друзей. Я просто приехал и захотел остаться в нем жить. До этого я много лет жил в Николаеве, потом два года в Москве. В итоге перебрался туда, куда сердце велело.
– Вы в браке с Яной 12 лет. Как вы познакомились?
– Это было в Николаеве, я жил в общежитии. В тот день я шел ночью с репетиции и встретил паренька с двумя девушками, одна из них была Яна, он нас и познакомил. Стоял февраль 1994 года.
– Насколько я понимаю, это был не лучший период в вашей жизни.
– Еще бы! Совсем даже не лучший. Я находился в состоянии безысходности. Тогда мы писали всю эту музыку, и она никому не была нужна. Я работал на кафедре в кораблестроительном институте, Валера учился в аспирантуре.
– Что в вашей судьбе сыграло решающую роль?
– Я верю в судьбу, и случай был. Я – одно из подтверждений того, что случай действительно существует… Судьба – это то, что мы, технари, вдруг занялись музыкой. Спасибо колхозу и Максу. На третьем курсе нас отправили на два месяца собирать урожай. Отмазаться мне, к счастью, не удалось. А в 1985 году осень выдалась очень дождливой, мы отсиживались в бараках и на пару с новым приятелем Максом бренчали на гитарах. Вернулись в Николаев. И вот 4 ноября 1985 года я шел в общежитие, стояла теплая погода, и я снова встретил того Макса. Он мне сказал, что в институтском ансамбле “Апрель” освободилось место – ушел то ли клавишник, то ли гитарист. Макс предложил прийти на репетицию к 19 часам и выяснить. Я пошел, и с того момента жизнь моя радикально переменилась, я начал быстро вникать в это дело и понял, что это мой путь.
– Но ведь это была всего лишь самодеятельность.
– Да, но пока я туда не попал, я не собирался в принципе быть музыкантом, а тут задумался. Я стал клавишником, через год уже писал какие-то песни, пошло-поехало, через три года выпустили свой альбом, который попал к Киму Брейбургу. Затем издали альбом в Германии. Понимаете, если бы я того парня не встретил в тот вечер, ничего бы не было. Я наверняка не стал бы музыкантом.
– А вы с тем Максом не поддерживаете связь?
– Нет, ну что вы, прошло 20 лет, даже фамилию не помню.
– Стали бы инженером?
– Конечно, как и все мои родственники.
– Вам помогает инженерное образование?
– Помогает. У нас был очень сильный институт, нам преподавали академики, лауреаты госпремий. Они научили нас работать мозгами, развили пытливость ума, которая необходима в любой области, чем бы человек ни занимался.
– Помните свою первую песню?
– Да, она называлась “Вид сверху” – минут на девять, без припева – ужас просто. Сейчас такие песни неактуальны.
– Вас не оскорбляет слово “попса” в адрес ваших песен?
– Я пишу не попсу, а песни.
– Вам много предлагают новых проектов?
– Много, но я отказываюсь. Берусь только за то, что могу сделать качественно. Лучше меньше, да лучше.
– А сестру Лиану не продюсируете?
– Она сама продюсер групп “Уматурман” и “ЧиЛи”. У нее талант находить и делать людей популярными.
– Вы – чистокровный грузин?
– Бабушка по маме – наполовину полька, наполовину русская, мамин папа – чистокровный грузин, мама, значит, наполовину.
– Вас тревожат события в Грузии?
– Я родился в Грузии и прожил там до 17 лет. Конечно, чувство Родины мне присуще. Я уверен, что в Грузии все будет хорошо.
– Вас не пытались привлекать в политику?
– Нет, и мысли уйти в политику не возникало, я вообще ни одну политическую силу не поддерживаю.
– Как на Украине живется в политическом смысле? Не притесняют?
– Нет, абсолютно.
– Как вы отдыхаете?
– Как только выдается два-три свободных дня, езжу с друзьями к морю. В Ялте у нас есть любимое место. Плаваем, гуляем, дышим воздухом.
– А спорт?
– Плаваю в бассейне в своем доме.
– О чем мечтаете?
– Я хочу быть счастливым и жить в согласии с самим собой. Других желаний не осталось – все их уже реализовал.
– Насколько долог век эстрадной звезды?
– Век зависит от таланта и может длиться всю жизнь, как у Аллы Пугачевой, Софии Ротару, Иосифа Кобзона, например. Поколения меняются, а их популярность на высоте. Есть артисты, которые по-настоящему талантливы и интересны публике вне зависимости от возраста и моды.
– Но многие звезды неожиданно быстро угасают. О многих прежних “фабрикантах” ни слуху ни духу.
– Не всегда бывает достаточно одного таланта. Нужна еще сила воли. Чтобы оставаться интересным долгие годы, необходимо ежедневно и ежечасно работать над собой, искать новые формы реализации, а не почивать на лаврах. Это касается не только артистов, но и продюсеров, всех, кто имеет отношение к творчеству, кто хочет быть интересным постоянно. Если расслабишься и вообразишь, что ты достиг всего на свете, можно легко получить приставку “экс”.
– Среди ваших подопечных на “Фабрике” есть таланты уровня Кобзона, Пугачевой, Ротару?
– Это станет ясно по мере моей работы с ними и по степени их творческого развития. Есть очень талантливые ребята, но хватит ли у них силы воли и упорства – это вопрос открытый. Увидим. Сейчас мы начинаем двигаться от “Фабрики” к реальному статусу эстрадной звезды. Трудно судить за три месяца, ребята в начале пути, в зародыше.
Буду работать с теми, кого вернул, – Бикбаевым, Паршутой. Для меня не имеет значения, кто, когда выбыл
– Из кого собираетесь создать звезду?
– Со всеми, кто прошел в финал. С теми, кого вернул, – Бикбаевым, Паршутой. Для меня не имеет значения, кто, когда выбыл. Но всех я не потяну. Ведь у меня еще есть Валерий Меладзе и “Виа Гра”.
– А для Сердючки вы пишите?
– С ней мы работали давным-давно в рамках новогодних мюзиклов.
– Вам нравится жанр, в котором работает Андрей Данилко?
– В меру это любопытно. Но если превысить “дозу” – этот образ начинает действовать на нервы. Сердючка должна быть неким оттенком в палитре серьезной эстрадной музыки.
– Что сегодня движет эстрадой – сексуальность, как у “Виа Гры”, или эпатаж, как у Сердючки?
– Ею управляет то, что и всегда. Зрители хотят видеть на сцене героев – ярких и харизматичных, даже вне зависимости от их музыкальных способностей. В дальнейшем они наделяются красками, образами и музыкой. Главное, чтобы изначально человек был эффектным.
– Но без толкового продюсера даже гений может потеряться в мире шоу-бизнеса.
– Сейчас и кино, и музыкальный шоу-бизнес превращаются в продюсерский. Скоро не останется ничего непродюсерского.
– Это хорошо?
– Это естественно. Потому что без человека, знающего дорогу к Олимпу, без проводника, вагоновожатого, который знает куда рулить, он сам далеко не уедет. Каждый должен заниматься своим делом, успех артиста зависит от идеи, которую придумает продюсер.
– У вас нет задумки как-то изменить образ Валерия?
– Его образ зависит от его состояния. Он как хочет, так себя и подает. Валерий, настолько состоявшийся артист, проводить над ним эксперименты не имеет смысла. У него и так гастроли расписаны на полтора года вперед. Мы, наоборот, стараемся их как-то урезать, упорядочить, чтобы его дочери видели папу не только в телевизоре.
– А вы для кино сейчас что-нибудь создаете?
– Я работаю над саунд-треком для фильма Валерия Тодоровского “Буги на костях” – это первый киномюзикл за последние десятилетия, он выйдет в прокат в следующем году. Очень хорошее кино. А еще буквально на днях я написал песню для фильма “Ирония судьбы-2”.
– Кто же ее исполнит? Пугачева?
– Да, Алла Борисовна и Кристина Орабакайте.
– Вы так загружены. Когда же вы занимаетесь творчеством?
– И днем, и ночью.
– А когда в жюри сидите, тоже пишите песни?
– Нет, конечно, а вообще я все время работаю.
