Валерий Леонтьев: Цена большого успеха – это жизнь

Народный артист России стал гостем программы «Утро России» в авторском проекте знаменитой телеведущей Ангелины Вовк – «Цена успеха». Сегодня мы публикуем самые интересные моменты праздничного интервью мэтра отечественной эстрады.

– В первом классе меня буквально заставили петь песню про неудачливого рыболова, – вспоминает артист свои первые шаги к большому успеху. – Я обустроил мизансцену – взял табуретку и представил, что это пруд. И крючок, который я туда забросил, сразу же запутался. Мое выступление закончилось соплями и слезами.

– Ты отправился поступать в Москву в театральный институт. А почему струсил, бросил все?

– А в Москве была настоящая катастрофа. Эти абитуриенты в ГИТИСе казались мне звездами мирового масштаба. Что тут со своим волжским выговором делаю я? И я забрал документы. С тех пор в том переулке я ни разу не был… Это место моего позора. Хотелось кушать, и я устроился на кирпичный завод. Таскал вагонетки с сырым кирпичом.

Трудная и вредная, как выяснилось впоследствии, работа. Но за вредность тогда не платили. А на сцену я попал только благодаря маниакальной любви и неистребимому желанию петь.

Валерий Леонтьев
– Ты же, по-моему, музыкальную школу оканчивал?

– Нет, не оканчивал.

– И как стал артистом?

– Да я все еще становлюсь им! Этот процесс происходит всю сознательную жизнь. А в статусе профессионала мой первый выход на сцену отмечен в трудовой книжке – артист-вокалист Сыктывкарской филармонии. Со ставкой 5 рублей 50 копеек.

– Немало по тем временам.

– Маловато. Все зависит от количества концертов. Первый из них никогда не забуду. Февраль, минус 47, выступаем в здании заброшенной церкви, холодрыга. Откопали дрова в сугробах, затопили печки, плеснули туда бензина из бензобака автобуса, потом запустили зрителей. Оказалось, что забыли открыть так называемые вьюшки, которые перегораживают печную трубу, дым пошел в зрительный зал… Как такое забыть?

– Было что-то сопоставимое по значению?

– 1979 год. Победа на всесоюзном конкурсе, на который я поехал от отчаяния, потому что мне уже исполнилось 30 лет. И я понимал: надо что-то совершить в жизни или я так и останусь в деревне, на лесосплаве. Ты понимаешь, о чем я.

– Именно в день этой победы тебе сообщили о смерти отца, перед финальным выступлением…

– Сегодня, спустя 31 год, я уже не могу воспроизвести свое эмоциональное состояние, что я при этом чувствовал. Но я решил, что должен остаться и выступить. На похороны я не успел… Телеграмма пришла поздно, еще позже ее переслали мне из Горьковской филармонии, в которой я работал в те годы. И я получил ее, когда похороны уже состоялись…

– На тебя всегда смотрели как на белую ворону.

– Благодаря этому я и есть до сих пор. Только благодаря этому.

– Не страшно было выступать в Афганистане, когда там шла война?

– Я об этом даже не думал. Тут на характер пошло, мне важно было спеть мою песню «Афганский ветер», где были такие строчки: «Воронка, еще воронка, сквозь лет разлом зачем стучишься, похоронка, в панельный дом»… Тогда считалось, что похоронок на самом деле не существует… Это же был 1985 год.

– Но опасность же была?

– Когда мы садились в Кабуле, экипажи военным артистам разрешали отстрелять кассету с ракетами. Надо было нажать на клавишу – и все. Наши «тушки» так отстреливались тепловыми ракетами. Я стрелял. Еще были заминированные пляжи. Багран и Кандагар, где мы засыпали в казармах под работу реактивных установок «Геоцинт», причем в казармах не было стекол – вместо окон одеяла суконные. Все стекла давно вылетели от работы этих установок. Мы там месяц провели…

– Когда у тебя пропал голос и было неизвестно, будешь ли ты петь дальше, как ты нашел силы бороться?

– Это был удивительный период. Меня прооперировал Ральф Исаакович Райкин, брат Аркадия, в Питере и категорически запретил издавать какие-либо звуки. У меня были записная книжечка с отрывными листочками и карандаш. Писал коротко, лаконично. И я даже ловил кайф от этого состояния, когда болтать не нужно, все коротко и ясно. Страшно было остаться без голоса, и от страха я поступил в Институт культуры в Питере на режиссерское отделение. Окончил в 1987 году.

– Я помню твой спектакль, когда рушились декорации.

– «По дороге в Голливуд». Там было даже землетрясение… Поэтому сегодня мне так трудно взяться за какой-то масштабный спектакль. Я не могу ничего придумать, землетрясения были, реки на сцене, водопады.

– И на дирижабле ты летал…

– Летал, плавал, вертелся, крутился… Список действий невелик, вот, все перебрал.

– Хочется иногда найти жилетку, в которую можно поплакать?

– Честно говоря, да. Но жилетки есть… Они не всегда при мне, понимаешь…

– Высока цена твоего успеха?

– Цена большого успеха – это жизнь.

“КП”

Не забудьте добавить «TVcenter.RU» в источники новостей
Оставить комментарий

TVCenter.ru
Добавить комментарий