Актер рассказал «Журнал» о страхах, интересах и самой нежеланной роли.
Досье
родился: 27 ноября 1963 года в г. Туле
образование: Школа-студия МХАТ
карьера: сыграл в кино более 30 ролей – «Вор», «Подмосковные вечера», «Олигарх», «Ликвидация», «Край». Снял два фильма как режиссер: «Сирота казанская», «Папа»
семейное положение: женат, есть дочь от первого брака
предпочтения
напитки: энергетики и соки
любимый фильм: «Таксист»
вредная привычка: курит
Главный герой фильма «Край», машинист Игнат, после войны попадает в поселок ссыльных. В силу сложного характера он не находит общего языка с жителями. Его страсть – паровозы и только они. Узнав, что где-то в тайге стоит заброшенный паровоз, Игнат отправляется на поиски. Но находит он не только машину, но и беглую немку, которая и помогает ему восстановить паровоз. На фоне страсти к машинам между героями возникают чувства… «Край» номинирован на «Оскар» как лучший иностранный фильм.
Вопросы следовали один за другим: «О чем фильм?», «Как вы относитесь к герою?», «А правда, что вы научились управлять паровозом?». Машков отвечал на одни и те же вопросы. Несколько часов подряд один журналист сменялся другим, а Машков лишь изредка просил принести ему кофе или воды. Часа через три он спросил: «Ну что, все?» На что ему показали на толпу журналистов и сказали, что все эти люди жаждут пообщаться с ним. И он снова сел в кресло и отвечал, отвечал, отвечал… А что делать? Накануне премьеры фильма «Край», где Владимир снялся в главной роли, надо всем рассказать о своей работе, заинтересовать зрителя, чтобы тот пришел в кинотеатр.
– Я наблюдал сейчас за вами, и вы меня поразили: 5 часов отвечать на одни и те же вопросы, не показывая недовольства…
– Ну я старался разнообразить ответы… И потом, когда говоришь одно и то же – как-то все переосмысливаешь, заново переживаешь, вспоминаешь… Не знаю, к сожалению или к счастью, но это теперь часть нашей работы – представлять то, что ты сделал.
– Это, извините, и своеобразное унижение: упрашивать всех – мол, посмотрите, что мы тут вам сняли, это интересно… Раньше ведь этого не было, и все равно в кино ходили и смотрели…
– Ну тогда другая страна была…
– Но люди-то те же!
– А предлагаемые обстоятельства изменились, если говорить театральным языком. И найти себя здесь сейчас невероятно сложно всем, кто жил еще совсем недавно в другом времени.
– То есть вы ничего в этом зазорного не видите?
– Да наоборот! Мы с вами живем в такое время… У нас все меняется. Это, знаете, в Китае есть проклятие: жить тебе в эпоху перемен! А ведь у нас – наоборот! Пора перемен для нас желательное состояние! Мы, как сказал Цой, ждем перемен. Все время ждем и будем ждать их всегда. Мы, извините за выражение, не такая жопастая нация, чтобы просто сидеть и бурчать.
Про старость
– А разве эпоха перемен закончилась уже?
– Нет! Наоборот, она по-прежнему продолжается в нашей стране. У нас же смотрите, как было: придумали некий строй, который существовал 70 лет. И в нем как-то существовали, а потом – раз, и все, оказывается, было плохо. И все опять по-новому. И каждый ищет сам себя. Все – как актеры. Все по Шекспиру – весь мир театр, и люди в нем актеры.
– Ну тогда сейчас сложнее всех именно актерам, поскольку для них ничего и не поменялось…
– Почему? Актеры тоже ищут.
– Что?
– Вот Станиславский сказал, что важно для актера найти амплуа, которое, кстати, меняется со временем: ты же можешь быть сначала героем, а потом со временем становишься характерным актером…
– Подождите, со временем или с возрастом?
– А так ведь это одно и то же. Мы же с вами, как только рождаемся, сделав первый глоток кислорода, тут же начинаем стареть. А вот когда тебя настигнет старость как личность… это уже как кому повезет.
– Вот видите! Значит, это разные вещи! Можно быть пожилым, но молодым душой…
– Ах вот вы о чем… Знаете, я однажды услышал очень интересную фразу. Вот чем определяется, что организм стал старым?
– Чем?
– У старого организма повышается чувство любви к жизни. То есть с возрастом увеличивается ценность собственной жизни. Это и есть старость. И это совершенно верно, ведь в детстве люди не задумываются о ценности жизни – и это составляет основу и ценность молодости. То есть чем дольше человек в глубине себя относится к жизни как к небеспрекословной ценности, тем дольше он молод. Но, к сожалению, наш организм устроен так, что в определенный момент включаются биологические часы, и он начинает стареть. Люди уже меньше бегают, а больше сидят, начинают прятаться, скрываться.
– То есть?
– Это, знаете, воспоминания из детства. У нас город такой был жестокий, как многие провинциальные. Надо было себя постоянно проявлять. И я после какой-нибудь стычки, когда под глазом фингал, зуб выбит, думал: вот пожилые люди, им-то хорошо, никто к ним не привязывается. И при том, что они вроде никому не были нужны, они ведь всегда закрываются на все замки, прячутся, скрывают все… Вот это состояние и есть показатель старости человеческой. И не дай бог, если это состояние перейдет на всю нацию.
– Ну на нацию не перейдет.
– Если у нас будет рождаться людей меньше, чем умирать, то перейдет. Тогда у нас появится нация, состоящая из индивидуумов, которые боятся за свою ценную жизнь.
– Хотите сказать, что за свою жизнь не боитесь?
– Со мной в жизни происходило столько неприятных событий, что они позволили приобрести какой-то опыт, чтобы в опасные моменты минимизировать страх за себя. Знаете, иногда вот вдруг что-то во мне переключается и я думаю: «Да идите вы!» – и бросаюсь в омут, хотя и понимаю, что иду на рожон… Но это такое интересное состояние! И я стараюсь его сохранять в себе. Понятное дело, что мы все боимся расстаться с жизнью, потому что не знаем, что там будет дальше. Кроме того, я же актер и автоматически отмечаю все, что происходит со мной в обычной жизни, и запоминаю… Когда я буквально за один год потерял родителей – а это были единственные люди, с которыми я мог поделиться переживаниями, радостями, мыслями, которые любили меня просто за то, что я есть, – я в этот момент получил такую силу невероятную, что до сих пор вспоминаю это состояние в трудную и опасную минуту и перестаю бояться. Решаю: как будет, так и будет… Это меня в каком-то смысле…
– Спасает? Удерживает?
– Наверняка. И спасает, и удерживает. Дай бог, чтобы это состояние не поменялось.
Про любовь
– Вы сказали, что только родители могут любить просто так… Ни за что. А разве вы своих родных и близких людей любите за что-то?
– А тут опять столкновение интересов. Все живое борется только за свое потомство. Ну это естественно: оберегать, любить и понимать, что это часть тебя. А все остальные, кто приходит в твою жизнь, – жена, родственники, друзья, все, кто не ты, – это уже совсем другое. И для них есть другое определение.
– Какое?
– Они – ближние.
– Какое-то обидное определение, например для жены…
– А давайте вспомним Библию. Там на самом деле не 10 заповедей, а только одна, первая, а из нее идут уже все остальные. Так вот эта заповедь – возлюби ближнего своего, как самого себя.
– И получается – любить ближних, как самого себя?
– Так вот это мучает всех людей: как же полюбить-то ближнего, как самого себя?! Не себя и не того, кто от тебя произошел, а ближнего. Это извечный вопрос, который изучают и религии, и ученые. Вот смотрите, мы – люди – осознали, что должны жить вместе, мы не живем на необитаемых островах отдельно друг от друга, так почему мы друг друга не любим, как завещано? Вот это и есть предмет исследования искусства, затем мы и делаем такие фильмы, как «Край».
– Да вы не актер, а исследователь?
– Абсолютно точно! Я в профессии стараюсь существовать как исследователь. Меня актерству учили великие преподаватели, которые заложили в меня истину: актерская профессия – это постоянное исследование себя и окружающего мира. И если этого сделано не будет, ты не сможешь воплотить замыслы и не получишь того, что может дать тебе эта профессия.
– У каждого исследования есть какая-то конечная точка, у вас какая?
– С достоинством пройти тот путь и в профессии, и в жизни и довести путь исследования над собой до логического завершения.
– А какое оно, логическое завершение?
– А вот это – неизвестно. Оно настолько уникально, что непонятно, где оно остановится и чем кончится. Ты – это безграничная вселенная, и ее можно исследовать вечно. Главное, чтобы не наступил момент, когда тебе станет неинтересно заниматься этим. Хотелось, чтобы не наступил момент, когда ты скажешь: мне все в себе понятно и я не хочу больше разбираться в себе.
Про непонятное
– А вам сегодня в себе много еще непонятно?
– Да. Много. И с каждым днем такого становится все больше и больше. Чем больше я живу, чем больше общаюсь с другими людьми, тем больше непонятного во мне. Мне интересно меняться, и каждая работа, новая роль что-то во мне меняет, заставляет задуматься, задать себе новые и новые вопросы. И мне это интересно!
– Вот, кстати, о роли. Хорошего актера выдают глаза. Ну то есть они играют, а не остаются просто глазами. У вас в «Крае» очень сложная роль, у вашего героя непростая судьба, и, извините, видно, что вы отдались роли целиком…
– Это вы сейчас на пресс-конференции слышали, что я не снимал одежду после съемок, стал таким же одиночкой, как герой, замкнутым стал…
– Ну и это тоже. Владимир, мне интересно… но ведь нельзя после съемок фильма что-то выключить в себе и сказать: все, стоп, я больше не Игнат, я – Машков Владимир, снять с себя робу, надеть костюм, сесть в машину и уехать… Всегда говорят про актеров, что сложно войти в роль, а каково это – выйти из такой роли?
– Ну мы же не задумываемся о том, как мы дышим. Так же и с материалом, который ты получаешь как актер. Если Бог хочет тебя наказать, он прежде всего отнимет у тебя разум. Если профессия тебя подавляет, ты не можешь управлять самим собой, то есть ты перестаешь быть исследователем, а становишься игрушкой, тряпкой в руках режиссера – это смертельно. В этой профессии это невозможный путь.
– То есть все-таки «выключатель» есть?
– Нет! Выйти из роли – это очень сложно! Я в течение года после съемок вообще ничем не занимался. Ничего не мог делать… Может быть, если бы в это время мне попался какой-то интересный материал, я бы зажегся, но материала не было… Я на съемках «Края» эмоционально прожил жизнь человека, жизнь очень сложную… и после съемок появилась мысль: а что же дальше-то? Навалилась такая тоска! Если в этот момент ты не начинаешь себя спасать, это может кончиться страшно. Именно в такие моменты актерский организм начинает уничтожать себя. Вы знаете, есть ведь роли несовместимые с жизнью. Я всегда с интересом смотрю на людей, которые берутся за такие. С невероятным уважением и восторгом смотрел на Джеймса Кэвизела, который сыграл Иисуса в фильме «Страсти Христовы», и думал: ну он же прошел все эмоции человеческого страдания! Человеческого! Чем же может заинтересовать его следующая роль? Чтобы он так же играл? Чтобы он вновь исследовал жизнь другого человека, у которого не будет таких страстей, как у Христа. И я актера этого уже очень давно не вижу…
– А вы бы отказались от роли Христа?
– Теперь да.
Фото Руслана РОЩУПКИНА, ИТАР–ТАСС, PhotoXPress, Fotobank, из архива пресс-службы
Для многих людей неправильный прикус и кривые зубы становятся настоящей личной проблемой, развиваются различные комплексы, люди ограничивают себя в общении с противоположным полом, боятся лишний раз улыбнутся, поэтому исправление прикуса это очень важный шаг для человека желающего обладать голливудской улыбкой.Современная стоматология успешно решает проблему неправильного прикуса и делает людей счастливыми.
