Он мечтал уберечь их от пристальных взглядов, но понимал, что это почти невозможно. Его собственная жизнь была под таким микроскопом, что избежать публичности для его детей не представлялось реальным. Сегодня наследники Короля поп-музыки уже взрослые, и их судьбы продолжают приковывать внимание. Каждый их совместный выход в свет становится событием, но они к этому готовы. С самого детства они знали: быть детьми Майкла Джексона — это не только щедрый дар, но и тяжёлое испытание, которое они проходят до сих пор.
Осколки сказки «Неверленда»
Они росли в сказочном мире ранчо «Неверленд», созданном их отцом. Там волшебная реальность причудливо переплеталась с необходимостью прятать лица под масками, словно готовясь к тому, что их жизнь никогда не будет принадлежать только им. Этот рай, сотканный из любви и грёз, оказался удивительно хрупким.
Внезапный уход Майкла Джексона разрушил стены «Неверленда», лишив его волшебной силы. Для троих детей наступила совершенно иная жизнь — резкая, пугающая, лишённая привычных ориентиров. Изолированный мир домашнего обучения, отцовской опеки и эксклюзивных развлечений рухнул, уступив место суровой реальности: опеке бабушки Кэтрин Джексон и необходимости адаптироваться к обычному обществу.
Их первым публичным испытанием стали похороны отца. Одиннадцатилетняя Пэрис, с трудом сдерживая слёзы, обратилась к многомиллионной аудитории со словами, пронзившими миллионы сердец: «С тех пор как я родилась, папа был лучшим из отцов. И я просто хочу сказать, что очень его люблю». Эта короткая речь стала горьким символом детской потери, пережитой на глазах у всего мира. За этими кадрами скрывалась жестокая реальность: семилетний Бланкет был настолько потрясён смертью отца, что надолго замкнулся в себе и перестал разговаривать, а двенадцатилетний Принс тщетно пытался осознать масштаб произошедшей трагедии.
Начало новой главы
Переезд в дом бабушки ознаменовал начало новой, не менее сложной главы в судьбе наследников Джексона — адаптации к внешнему миру. Дети, чьи лица прежде скрывали маски, теперь были вынуждены пойти в частную школу. Это столкновение с обществом оказалось для них настоящим шоком. Пэрис, чья уязвимость была особенно острой, столкнулась с жестоким буллингом со стороны одноклассников. Давление усугублялось постоянным, ни на секунду не прекращавшимся вниманием папарацци.
Сама Пэрис позже признавалась, что у неё возникали слуховые галлюцинации — навязчивый звук щелкающих затворов фотоаппаратов, преследовавший её даже в тишине. Именно в этот период у девочки начали проявляться признаки глубокой депрессии, тревоги и посттравматического стрессового расстройства, что впоследствии привело её к попыткам суицида и увлечению запрещёнными веществами. Детям предстояло учиться выстраивать свои границы и искать поддержку друг в друге, чтобы выжить в новом, безжалостном мире, который с таким любопытством взирал на наследников короля.
Принс: деловой подход и социальная миссия
Старший сын, носящий королевское имя, с самого начала осознавал груз ответственности, лежащий на его плечах. Для Принса Майкла Джексона I потеря отца стала не поводом для отступления, а отправной точкой в долгом путешествии к собственной идентичности. Его путь оказался не прямым, а извилистым, словно он намеренно примерял на себя разные роли, пытаясь найти ту, что подойдёт ему идеально.
Он начинал как тележурналист, снимая сюжеты для новостной программы, но довольно быстро понял, что ему совсем не нравится быть в гуще событий, а его место — по ту сторону экрана, в роли создателя, а не исполнителя. Это осознание привело его на факультет кинорежиссуры, однако и здесь он не нашёл полного удовлетворения. В конечном итоге его истинным пристанищем стало продюсирование. Принс основал собственную компанию King’s Son, название которой — «Сын Короля» — является не просто отсылкой к статусу отца, но и заявлением о собственной миссии. Он не стремится повторить творческий путь Майкла, вместо этого он строит собственную жизнь, основанную на деловой хватке и управлении.
Логотип его компании неслучайно включает образ отца, превращая личную память в философию бренда. «Мой метод борьбы с утратой — сделать так, чтобы отец присутствовал во всех аспектах моей жизни», — объяснял Принс, демонстрируя редкое умение интегрировать горе не в боль, а в движущую силу. Параллельно с бизнесом в нём развивалась и глубокая социальная ответственность. Ещё в университетские годы он вместе с другом основал благотворительный фонд Heal Los Angeles, помогающий детям, пострадавшим от жестокого обращения. Во время пандемии фонд организовал доставку еды и лекарств в бедные общины и больницы. Эта деятельность для Принса — не дань моде, а продолжение филантропических принципов, заложенных отцом, но воплощённых в более приземлённых, практичных форматах.
В личной жизни 28-летний наследник Джексона демонстрирует столь же осознанный подход. В августе 2025 года состоялась его помолвка с Молли Ширманг. Принс с нежностью говорит о своей возлюбленной и верит в то, что их новая глава жизни станет не менее счастливой, чем предыдущие восемь лет их головокружительного романа. Своё увлечение мотоспортом он описывает не как жажду адреналина, а как способ обрести ясность мыслей и ощутить свободу. Иногда он позволяет себе и более сентиментальные жесты — татуировка на ноге, изображающая отца с крыльями за спиной, служит ему тихим, но постоянным напоминанием о тех самых «сильных, больших руках, твёрдых, но нежных», нехватку которых он остро ощущает до сих пор.
Пэрис: бурный океан творческого исцеления
Если путь Принса напоминал планомерное восхождение, то жизнь его сестры с самого начала была похожа на бурный, полный опасных водоворотов океан. Пэрис Джексон, единственная дочь Майкла, с детства окружённая любовью отца, после его ухода оказалась в пустоте, с которой не смогла смириться. Её личная война началась с травли в школе и усугубилась всепоглощающим вниманием папарацци, доведшим её до посттравматического стрессового расстройства.
В пятнадцать лет она предприняла попытку суицида, за которой последовали другие, вызванные невыносимым прессингом, ставшим фоном её взросления. Спасением для неё стала длительная терапия и реабилитация, куда её направили родственники. Именно там, в стенах лечебного учреждения, она начала заново открывать для себя ценность жизни. Творчество стало для Пэрис не карьерой, а методом исцеления. Она украшала собой показы Chanel и обложки Harper’s Bazaar и, вопреки ожиданиям многих, сознательно отвергла поп-музыку, ассоциирующуюся с наследием отца, и ушла в инди-фолк и кантри. Её хриплый вокал и исповедальные тексты стали её личным дневником, способом переосмыслить пережитое.
Она сменила несколько музыкальных коллективов, выпустила сольный альбом и нашла в музыке тот голос, который в реальной жизни часто дрожал от волнения. Параллельно она пробовала себя в кино, снявшись, например, в «Американской истории ужасов», что стало для неё ещё одним способом примерить на себя чужие роли и на время забыть о собственной. Перед появлением на важных мероприятиях она старательно, слой за слоем, наносила на тело тональный крем, скрывая под ним свои татуировки (всего на теле Пэрис их порядка восьмидесяти). Причудливые изображения на её теле тоже наносились не просто так, они были призваны замаскировать следы от иглы и шрамы от ран, которые она нанесла сама себе в самые отчаянные периоды своей жизни.
Её личная жизнь складывалась непросто. После болезненного расставания с женихом летом 2025 года 27-летняя Пэрис осталась одна. Повзрослев, Пэрис разыскала мать и сумела спустя годы выстроить с ней дружеские отношения. Одной из самых постоянных и надёжных фигур в её жизни всегда оставался Маколей Калкин, её крестный отец и близкий друг, чья поддержка помогала ей держаться на плаву.
Биги: «тёмная лошадка» семьи и прагматичный защитник
Пока старший брат и сестра строили карьеру в медиапространстве, младший из наследников избрал иную, почти незримую для публики стратегию выживания. Принс Майкл Джексон II, известный миру под детским прозвищем Бланкет, совершил свой первый осознанный шаг к независимости, сменив имя. Теперь он просил называть его Биги — коротко и без намёка на аномалию своего детства, навсегда оставив в прошлом образ мальчика под одеялом. Этот поступок стал красноречивым заявлением: его личность не должна определяться знаменитым кадром из окна автомобиля.
Семилетним ребёнком он столкнулся с потерей отца, отреагировав на неё глубочайшим молчанием, которое растянулось на долгое время. Эта ранняя травма во многом сформировала его замкнутый характер, сделав его «тёмной лошадкой» семьи. В отличие от Пэрис и Принса, он не видел себя публичной фигурой. Его уход из дома бабушки сразу после совершеннолетия был не бунтом, а логичным стремлением к уединённой, автономной жизни, максимально ограждённой от навязчивого интереса прессы.
Его немногочисленные публичные заявления носят не личный, а социальный характер. Несколько лет назад он обратился к мировым лидерам с призывом сосредоточиться на решении климатических проблем. При этом Биги оказался совсем не беззащитен. Год за годом, наблюдая за тем, как наследство его отца тает в бесконечных судебных баталиях, именно он совершил самый решительный поступок в новейшей семейной истории. Он бросил вызов собственной бабушке и опекуну, Кэтрин Джексон, подав на неё в суд. Поводом стало категорическое несогласие молодого человека с её финансовой политикой, а именно — затяжной и, по его мнению, бесперспективной войной с музыкальным гигантом Sony Music, поглощавшей астрономические суммы из средств семейного траста.
Биги продемонстрировал трезвый, прагматичный подход, считая новые судебные разбирательства бесперспективной тратой ресурсов. Этот шаг показал его не как пассивного получателя наследства, а как человека, способного на принципиальные и непопулярные решения для защиты своего будущего и будущего семьи. Самым близким человеком для него остаётся старший брат Принс, чью поддержку он чувствует постоянно. Увлечения 23-летнего Биги — восточные единоборства, наука и, по некоторым сведениям, сценарное дело — говорят о сосредоточенном и вдумчивом характере. Он методично и спокойно строит свою жизнь.
Наследство под арестом: семейные узы и финансовые оковы
Принс, Пэрис и Биги осознают себя маленьким кланом, вынужденным существовать в условиях перманентного правового и медийного давления. Согласно завещанию Майкла Джексона, его дети и мать Кэтрин должны были унаследовать активы на полмиллиарда долларов. Однако реальность оказалась сложнее. Помимо грандиозного состояния, певец оставил после себя и колоссальные долги, а затем началась многолетняя тяжба с налоговой службой, обвинившей управляющих трастом в занижении стоимости активов на сотни миллионов.
Выиграв одно дело в 2021 году, наследники почти сразу столкнулись с новым иском, на этот раз касающимся авторских прав на песни. В результате прямое распоряжение наследством уже третий год остаётся для них недоступной привилегией, замороженной в ожидании окончательного вердикта Фемиды. На этом фоне скандал, инициированный Биги, который подал в суд на собственную бабушку-опекуна, выглядит не семейной ссорой, а актом отчаянного прагматизма. Он вскрыл внутренний конфликт поколений — между старой гвардией, привыкшей сражаться до конца, и молодым, более рациональным взглядом, предпочитающим сохранять ресурсы, а не растрачивать их безоглядно в затяжной войне.
Они редко появляются на публике, но когда это происходит — например, на премьере мюзикла «MJ», посвящённого их отцу, — становится ясно, что их объединяет не только общее прошлое, но и общая мечта. Одной из самых заветных целей для них остаётся желание выкупить поместье «Неверленд», место, где когда-то они были по-настоящему счастливы, чтобы вернуть себе не столько собственность, сколько символ утраченного рая. Майкл Джексон был глубоко несчастным человеком, вынужденным постоянно защищаться и нести тяжёлый груз, который шлейфом тянулся за его славой от рождения и до самой смерти.
Подписывайтесь на наши каналы и первыми узнавайте о главных новостях и важнейших событиях дня.
ДЗЕН
Телеграм